Возле штаба - Коридор - Комната Табэскэрэ Игниса
До штаба осталось несколько десятков метров, но пройти их нет сил. Чем дальше иду, тем отчетливее вырисовывается мой кровавый след. Боль только усиливается, голова кружится, а ноги предательски заплетаются. Надо было сразу идти в штаб, а не таскаться по многолюдным местам. Но и долгое время не стрелять я тоже не могу: иногда оружию требуется разрядка. А в данный момент чистка.
Споткнуться и упасть - возможно. Умереть от потери крови - вариант. Сесть возле дерева и поспать - пожалуй, я сейчас действительно вырублюсь. Дойти до комнаты в штабе - это лучший вариант, тем более до дверей осталось пятьдесят метров, не больше. Вот уже ворота, которые я ненавижу: со штыками, об которые слегкостью можно порезаться, если те до этого не проткнут тебя насквозь. Имитация парка: высаженные в ряд деревья, коротко стриженный газон. Красота, от которой тошнит.
Несмотря на эти "прекрасы штаба" вокруг нет единственной вещи, которая раздражает больше всего - военных Сангуисов. Никого, только мнимая природа. Что ж, это к лучшему.
Теперь всю эту идиллию разрезал мой кровавый след и багровый вид. Левая штанина окрасилась в красный, правый бок был того же цвета, только куртка еще оставалась привычно зеленой. Винтовку я так и не запачкал, держа в правой руке. Точнее сжимая со всей силы, потому что боль от пореза усиливалась и пульсировала на протяжении всего пути. Бинт, наверняка, уже давно не белый, так как я чувствовал теплую жидкость, стекающую по ноге. Кажется, организм забыл, что такое регенирация даже у обычных существ. Но будь я обычным, меня бы давно не было.
Теперь двери штаба. Перед ними - лестница. Как все прекрасно сложилось: до этого я бродил по городу, затем поднимался пешком по лестнице из метро, потом надо еще дойти сюда от злополучной станции, теперь впереди двери штаба и снова лестница. Как же все мило...
Подняться, открыть дверь, убедиться, что тут тоже нет людей, закрыть дверь, пройти по коридору, оставить за собой кровавый след, встретить пару-тройку ошарашеных военных, которые, наверно, видели во мне призрака - это совершенно не то, чем бы я хотел заняться, пока подхожу к двери. Такой список никогда не входил в мой распорядок дня, тем более вечера.
Открываю дверь, разжимаю правую руку, отчего винтовка падает на пол, захлопываю ногой дверь, поворачиваюсь и иду прямиком в другую комнату. Сев на край ванны, стягиваю ботинки и носки. Теперь и руки в крови. Потом приходится встать, чтобы стянуться с себя куртку и майку. Они отправляются в угол комнаты к носкам и ботинкам. Там уже образовалась приличная куча багровых вещей, от которых стиральная машинка наверняка испортится. Придется стирать в ручную, хоть я и не умею.
Подхожу к раковине, над которой висят полочки и зеркало. Теперь можно посмотреть и потрогать свою рану. Бинт, как и ожидалось, залит красным без просветлений. Снять его не так просто, особенно человеку, ничего не понимающему в медецине, кроме наркологии.
Быстро наступает довольно неприятное ощущение: с одной стороны стоишь босиком на холодном кафеле, а с другой стороны по ноге стекает теплая жидкость. Плюс к этому боль только усиливается, а кровь не останавливется. Ну, конечно, как мне сразу в голову не пришло: не помню, когда я хоть раз получал царапины от стекла, тем более брошенного в бок. Привеледливый организм лечит только то, что знает, а знает он то, что мне сейчас не нужно. И что теперь делать?
Встаю на носочки и пытаюсь достать с полки ножницы. С помеченного места не хочется сходить. Наконец, подобие острого предмета в руках: теперь можно разрезать бинты. Но и это у меня нормально не выходит: после пятнадцати минут мучений бинт поддался и упал на пол, но на животе осталось множество порезов. С этим организм знает, что делать, потому через несколько секунд кровь из ранок перестает течь и начинается регенирация. Лучше бы так же с главной раной делал!
Все-таки порез глубокий. Даже слишком. Меткая девчонка. Лучше бы из винтовки стрельнула, я бы уже регенирировался, а так...
Снова приходится тянуться за бинтами, не покидая кровавой лужицы. Голова начинает кружиться, боль усиливается, но желание спать никак не пропадает и выигрывает.
Наконец-то все бинты найдены и вывалены в раковину, чтобы никуда не тянуться. Теперь перевязка займет еще минут тридцать. Хотя с каждым новым оборотом бинты окрашивались в багровый, не дожидаясь, пока закончатся.
Сколько это может продолжаться?!
Я взялся рукой за край раковины, сжал зубы и опустил голову. Боль. Ужасная боль. Она похожу на ту, что я испытывал когда-то. К счастью, эта боль слабее, но она не менее опасная. Такая же острая, режущая, будто пытающаяся проткнуть насквозь. И убить.
Травматический шок. От большой потери крови и острой боли...
Начинаю кашлять, прикрывая рот рукой. Я посмотрел на ладонь - кровь.
Только не сейчас. Не все сразу...
Отхаркивание кровью продолжается всего несколько минут: с этим организм знает, что делать. И все-таки он тупой, как пробка.
Поднимаю глаза и смотрю на себя в зеркало. Челка закрывает все лицо, оставляя открытым только один глаз. Болотные волосы в крови, как и вся раковина, как и руки, как и одежда, как и ванная... Все в крови, фильм ужасов какой-то. Самое ужасное - это моя кровь, а не чья-то там еще.
Смерть болотная, кровавый и костлявый водяной.
Еще могу язвить - значит, жить буду.
Отталкиваюсь от раковины и выравниваюсь. Продолжаю перевязывать рану. Теперь кровь постепенно перестает течь, но не останавливется. Похоже, ее осталось так мало, что организму приходится бороться за красную жидкость. А вот мозг постепенно перестает что-либо делать, путая нервные окончания, из-за чего я потратил еще минут пять на то, чтобы понять, какой рукой все-таки совершается перевязка.
Десять минут мучений - и я все же перевязан.
Кое-как, чтобы не подскальзнуться на крови, я иду в комнату. Винтовка лежит у двери, но желания переложить ее не возникает. Хочется спать, мне никто не дает выспаться уже пару дней. Подхожу к кровати и падаю на нее. Левая штанина в крови. Наверно, надо было переодеться, но сил нет куда-либо идти, что-либо делать. Кладу руку на рану. Кровь, вроде как, больше не течет, зато пульс и дыхание снова слабые.
Как же мне везет по жизни...
