Кабинет Начальства
Дверь в кабинет руководства захлопывается с такой силой, будто я надеялся снести её с петель. Руки дрожат – я очень плохо контролирую своё состояние; дайте мне волю, и, безусловно, принялся крушить эту гаденькую белую обстановку, от которой нельзя было укрыться даже здесь. Словить на себе кипу удивлённых, в чём-то даже неодобрительных взглядов удаётся довольно просто – в кабинете восседают все начальники в полном сборе. Слышу шепотки, вижу довольно мелочное, для таких людей, поведение. Хотя чего я могу от них ожидать – вера в строгую иерархию, пронизывающую все отношения в Штабе, стёрлась в пыль. Думать, что на вершине сидят люди, по каким-то меркам считающиеся выше остальных, было слишком наивно с моей стороны. Может быть, это даже стало одной из причин моей гневной вспышки.
- Фидус Канис… - наконец-то хоть кто-то решается разорвать это напряжение, пронизывающее всё пространство. Я поднимаю взгляд на человека, назвавшего моё имя – нашему Главе, как всегда, приходится забирать всю ответственность на себя. Все остальные находят своим святым долгом тихо отмалчиваться до той поры, пока им не перепадёт возможность ляпнуть что-нибудь «стоящее». – Мы вас ждали.
От его слов так и норовит скривиться. Ждали, ага, конечно. А отпустить на свободу часть своего «оружейного арсенала» решили просто так, от скуки в этом томном ожидании моей персоны. Что же, вы превзошли себя и устроили мне вполне достойную встречу. Настолько достойную, что желание размазать кого-нибудь по белой стенке до сих пор не отпускало.
- Присаживайтесь.
« Какой любезный » - саркастично проскользнуло у меня в голове. Я бросил краткий взгляд на стул, на который мне предлагали усесться. Никаких ремней, утюгов, флакончиков с кислотой и прочей садистской атрибутики. Всё обязалось пройти довольно мирно и безболезненно, вопреки моему бурному воображению. Я не решился игнорировать предложение – расположение у дверей было бы оптимальным, если я решил бы перестрелять весь этот сброд. Нужно как можно скорее объяснить себе, что это вовсе не «заманчивое предложение», какими бы обстоятельства не были.
Я прошёл вглубь кабинета, усаживаясь на отведённое мне место. Тишина продолжалась недолго. Похоже, стоило наблюдателям увидеть вполне адекватное выполнение просьбы, как у всех, поголовно, что-то отпустило внутри. Не уж то они действительно думали, что я начну потрошить народ только от того, что какой-то кокаиновый придурок пару минут назад собрал вещички и свалил из этого места на «нейтральную» (в чём я уже очень сомневался) сторону?
Увы, даже при своих ядовитых мыслишках я не мог не признать, что опасения их были обоснованными. Мне взаправду очень хотелось потрошить народ. И именно потому, что кокаиновый придурок пару минут назад собрал вещички и свалил из этого места.
- Канис…
« Держать себя в руках»
Я попытался принять наиболее безразличное выражение лица, стоило остаться один на один с этими людьми. В отличие от моих прошлых промахов, сегодня всё казалось иначе – выходило довольно легко и непринуждённо, не взирая на гаденькое состояние, бушующее внутри.
- Думаю, тебе известны причины, по которым мы вызвали тебя… - старый Начальник решил начать издалека. Из довольно далёкого далека, как мне показалось. Но, всё-таки, кое-какие мелочи расследования мне был интересны. Я решил поддержать его в этом «далёком» начале, надеясь попутно досконально изучить своё «преступление».
- Будьте добры напомнить эти причины – наиграно вежливо вырвалось у меня. Даже улыбнуться попробовал – вполне такая милая, располагающая к себе ухмылочка получилась. Правда, не всем она таковой показалась.
- Я попросил бы тебя быть серьёзней – один из того самого сброда, что поджидали удобного случая ляпнуть что-нибудь «стоящее», словил момент. Я даже внимания на него не обратил – так и продолжил гримасничать, ожидая ответа. Начальник немного замялся из-за неожиданного замечания своего компаньона, но всё же продолжил.
- Тебя подозревают в деле, связанном с взрывом загородного особняка Феликса Традитора – от имени этого аристократика меня немного подёрнуло. Я не переставал улыбаться, но улыбка моя сделалась какой-то кислой. – У нас есть свидетели, которые могут подтвердить, что ты был на территории Особняка незадолго до взрыва.
Где-то в глубине души я прыснул смехом, кажется, понимая, что к чему.
- Ты не отрицаешь того, что был на территории Особняка в тот момент? – небольшая пауза. Я ненадолго замираю, словно обдумывая всю полученную информацию, прежде чем дать свой ответ.
- Я не отрицаю того, что был на территории Особняка в тот момент – вторил я словам Начальника. Остальные тотчас зашебуршились, начали переговариваться друг с другом и противно шелестеть бумагами, всё это время лежащими на столах. Будто я только что признал за собой вину, и на одном этом ответе можно было закончить всё «заседание». Старик недовольно постучал кулаком по столешнице, призывая к молчанию.
- По какой причине ты там оказался? – его голос стал строже, но я как-то не замечал сменившейся интонации. Лишь покачивал головой, предвкушая нечто забавное.
- Я получил приглашение от Феликса. Он предложил мне подъехать к его дому – пожимая плечами, я окинул свору «присяжных», ожидая повтора их реакции. В этот раз они не решились допускать своеволия, а остались смирно сидеть и наблюдать за процессом допроса.
- Почему ты принял это приглашение? – мы немного отходили от темы, но я почти не колебался в своих ответах.
- Это нейтральная сторона. Разве я не имел право его принять? – кажется, мой вопрос поставил всех в тупик. Здесь было не подкопаться – закон, каким бы извращённым и прогнившим он уже ни был, всё же оставался на моей стороне.
- Ты можешь нам ответить, по какой именно причине тебя позвали? – здесь они были более осторожными. Как-никак, дело стало задевать личные права и свободы. Хотя я серьёзно задумывался о том, что никаких таких свобод никто из солдат не имеет. И эта чуткость – лишь ради фарса и попытки показать своё единение с истиной.
- Почему бы мне вам не сказать? - я тихо усмехнулся, пытаясь удерживать свои захлёстывающие эмоции. Кажется, от былого раздражения не осталось и следа – так сильно я увлёкся этой игрой со своими Начальниками. – Он осмелился сделать мне явное и гнусное предложение, этот ваш Феликс.
- Ложь! – кто-то из присутствующих не выдержал, громогласно объявляя свою позицию. Все остальные подхватили разбушевавшееся негодование, попутно что-то объясняя соседям. И как бы не старался мой старый Начальник, на этот раз простым постукивание кулака об стол не обошлось. Поднявшаяся суета подняла вместе с собой и моё гаденькое настроение.
- У тебя ещё хватает дерзости лгать!
Я насмешливо посмотрел на выступающего человека. Может быть, это был один из подопечных Традитора, пришедший сюда, чтобы отстаивать его интересы. А впрочем, мне это было совсем неизвестно. Я только мог догадываться, что же это за человек и от чего я «дерзостно лгу».
- Отнюдь – «вежливо и благородно» протянул я, прихмыкивая. Чем только ещё больше обозлил своего соперника.
- Да вы посмотрите на него! Ясное дело, что он дурачит нас, считая за последних идиотов!
Эх, а мужичок ведь зрит в корень. Они действительно были «последними идиотами». Жаль, что моя «роль» не позволяла мне громко и чётко объявить об этом своему Начальству. Да и слушать меня уже никому не хотелось – все были заняты обсуждениями, окончательно сложив свои мнения об этом взрыве особняка. Правда, мнения были совершенно различны и иногда совсем не состыковывались с правдой, которую знали лишь мы – я и этот паршивый аристократик. Одно лишь воспоминание о Феликсе всколыхнуло во мне рой эмоций. На поверхность всплыли позабытые мысли. Ко мне медленно пробралось осознание всего происходящего, как-то сразу вытеснившее всякий азарт. Гнев снова подступился. На этот раз став гораздо сильнее и ярче, чем впервые. Как же бесит этот шум. Эти люди. Их дотошные голоса.
- Это ведь ты виноват во взрыве! – меня неожиданно сильно раздражила эта фраза. Убирая с лица напущенную усмешку, я как-то дерзко осмотрел присутствующих.
- Да на кой чёрт мне это надо было, бараны? – я буквально прошипел свой ответ, стискивая зубы и порыкивая в сторону остальных. Увы, публика больше среагировала на «баранов», чем на суть моего вопроса. Все Создания, не способные удержать власть в руках. Почему же они до сих пор сидели на вершине? Той самой, которую ни разу не заслужили?
- Я попрошу тебя быть более сдержанным в выражениях – Шеф, всё это время терпеливо выжидавший конца балагана, наконец-то подал голос. Но меня действительно сорвало. Я боялся упустить возможности высказаться.
- Что вы вообще можете знать? Каждый из вас – первосортная сволочь, прячущаяся здесь, в тепле и уюте, пока все остальные мрут на этой бесполезной и бесцельной войне… - я не кричал. Лишь с каким-то тупым упрямством продолжал шипеть все те мысли, что заполняли собой мою голову. Не думая о расплате, которая последует за моё дерзостное и брезгливое отношение к через чур самолюбивому Руководству. Я попросту был слишком зол на них всех. Не осталось ни капли уважения.
- Пока мы не выяснили всех обстоятельств, ты остаёшься в числе подозреваемых. В связи с этим тебе запрещено покидать территорию штаба.
Голос главы звучал чётко и холодно, а на лице читалось явное разочарование. Почему меня бесит этот взгляд? Я ничего им не был должен, чтобы они позволяли себе так раздосадоваться. Кое-как приподнимаюсь со стула, продолжая зажимать челюсти и тихо, почти беззвучно рычать. Тихий хруст костей, стоило пальцам сжаться.
- Какие же вы твари… - рой мыслей в голове никак не вяжется во фразы. А гнев зашкаливает, подводя меня к незримой границе. Мне холодно – руки немеют, медленно прекращая слушаться. На коже выступает рой мурашек. Что-то будоражит. Но это не успокаивает – я злюсь лишь сильнее.
« Не глупи, Фидус. Ты же прекрасно знаешь, как можно с этим покончить. Пару выстрелов…»
Прежде, чем мысль до конца всплывает в голове, я хватаю стул за спинку и с какой-то дикой злобой откидываю к стене. Чуть ли не слышен свист – а грохот и треск поднялись настолько сильные, что разом сумели заткнуть всех присутствующих. Я же надеялся перевести тяжёлое дыхание, и отвести себя подальше от глупых затей.
« Мне нельзя. Что бы ни случилось, я, всё-таки, Сангуис»
Правда, они верили в это гораздо меньше – я не успел прийти в себя, как в кабинет, на грохот, вбежали охранники. Распоряжения не заставили себя долго ждать.
- Доведите Фидуса до его комнаты. И позаботьтесь о том, чтобы он не покидал Штаб.
Всё, что я успел сделать – это поднять на них глаза, одаривая последним, гневным взглядом. Мои старые знакомые были расторопны: среагировав на приказ, почти что моментально принялись уводить меня из кабинета. А мне было уже наплевать. Я ощущал себя абсолютно раздавленным и опустошённым – словно вложил в этот бросок все свои силы. Что теперь? Не знаю. Ничего не знаю, ничего не хочу знать. Вышел за пределы этого злосчастного кабинета, без каких-либо задних мыслей. Шёл следом за клонами, ставшими уже «хорошими знакомыми», и совсем не оборачивался в сторону входных дверей.
Он уже ушёл. Что же, подумаешь.
Действительно.
Комната Фидуса Каниса
Открыть дверь и с головой провалиться в эту белёсую комнату – никогда в жизни я не чувствовал такого дикого желания ощутить атмосферу чего-то привычного, не изменяющегося. Двери запирать стало нельзя – меня предупредили, что я должен был оставаться в зоне досягаемости. Мне оставалось лишь потешиться мыслью, что для двух крепких мужиков мой замок стал невообразимой преградой. Но пререкаться не было сил. У меня, в целом, больше ничего не осталось. Даже эта металлическая коробка, в которой я жил, не вызывала былого недовольства. Всё казалось скудным, невзрачным; замечательная возможность понудеть. Но голова забита другими мыслями. Главная из которых, конечно, звучала примерно так: а что я теперь, собственно, должен делать?
Я мог устало свалиться на родную кровать, чуть более часа назад бывшую мне невообразимой наградой. И сейчас же расслышать еле слышный скрежет зубов, не унимавшийся ни на секунду. А ведь уже пару минут как, я дал себе обещание быть «абсолютно спокойным». Зачем? Наверное, от того, что у меня не было причин злиться. Я не имел права злиться. Мне не на кого было злиться. И всё же руки судорожно сжимаются в кулаки, и сознанием овладевает такая безумная тоска. Именно от того, что ничего этого не осталось. Я ошибся в своих ожиданиях. Почти что во всех, без исключений.
Часы текли катастрофически медленно. Я заперт в паршивом Штабе, не имея возможности даже вздохнуть без надзора. Хоть меня старались не трогать, но не замечать редких взглядов двух своих охранников, чьи головы кротко заглядывали время от времени в комнату, я не мог. С непривычки это казалось чем-то кошмарным – стоило только лишнему скрипу пронестись по помещению, и я опять мог увидеть две пары этих любопытных глаз. Может, сейчас я изрядно опустошён и бесполезен – но видел всё так же хорошо.
- Вам не надоело ещё? – лениво протянул я, в очередной раз «застукивая» клонов за подобным занятиям. Ответ пришёл не сразу – похоже, они долго думали, стоило ли вообще со мной разговаривать. В голове крутилась мысль: это «домашний арест» или меня действительно держат под надзором, будто «преступника»?
- Это наша работа – сухо проговорил низкий голос из-за двери. И почему-то я был рад этому ответу. Не от того, что меня отдали на попечение таким добросовестным работникам, а именно от установки контакта. Молчать не хотелось – тогда я слишком сильно циклился на всём произошедшем. Мне ведь «вредно думать», не так ли?
- Странно это… - я говорил достаточно чётко, хоть старался не повышать голоса. Как показала практика – слух у моих товарищей был отменный. – Странно это. Я сижу здесь, почти взаперти, в вашей компании, когда ещё пару дней назад всё могло бы быть как-то иначе.
Ответы были короткие: то дверь тихонько поскрипывала, будто приоткрываясь, то было слышно тихое хмыканье, кашель. Сейчас было как-то не принципиально, слушают ли они меня или нет – вторую возможность высказаться я не собирался упускать. И я не упускал. О чём говорил? Всё, что хоть немного занимало мою тяжёлую голову, без промедления слетало с языка. Я безостановочно трындычал обо всём, что только могло прийти на ум. И совсем не замечал того, что с каждым словом моё тоскливое настроение отступало. Хотя я, конечно, сильно лукавил. Как бы здорово мне не было «снаружи», внутри я продолжал ощущать небывалую злобу и раздражение. Уже не явную, а скрытую. Подъедающую меня изнутри, словно паразит. И как бы много я не говорил, что-то всё же оставалось утаенным.
О детстве я никогда не заикался, так паршиво мне становилось от воспоминаний. Но теперь было кое-что ещё. Совсем свежее, но не на много уступающее своей паршивостью всему остальному. Этот короткий и всё же долгий период, тянувшийся целых четыре года.
Когда я начал размышлять о нашем с Табэскэрэ досуге, весь мой трёп разом остановился. Я продолжал лежать, цепляя взглядом за абсолютно белый, ровный потолок и не желая больше быть ни слушателем, ни рассказчиком. Мне хотелось быть лишь Фидусом Канисом. Той самой потрёпанной шавкой, которого спасли от лихорадки и бессмысленного скитания. Которого привели в это убогое место и дали возможность стать полезным. Которому разрешили идти следом. Именно таким Фидусом.
А вовсе не идиотом, запертом в четырёх стенах и безостановочно треплющемся самому с собой.
«О чём же ты думаешь, Игнис? »
Вопрос повис в тишине прежде, чем я успел провалиться в сон. За безостановочными разговорами и размышлениями я совсем не заметил, как ночь успела дорваться до власти.
Комната Фидуса Каниса
около полудня
Продрать поутру глаза оказалось почти нереальны делом. Никогда ещё так тяжело не спалось – я прекрасно ощущал, как гудит голова на подушке. А я ведь ещё даже ничего не успел сделать за день. Амёбообразное состояние напоминало о себе какой-то дикой слабостью и совершенно ленивым расположением духа. Что мне нужно делать? – Вопрос, оставшийся без ответа. Я чувствовал, как сквозит из окна. Холод назойливо бил по коже, будто намереваясь выпроводить меня с кровати на пол. Только побеждала сегодня именно лень. Пока воздух не доставлял особых неудобств, я терпел. Когда же начало действительно морозить – решил пойти на небольшую хитрость. На тумбочке, по обычаю, мирно лежали мои револьверы. Металл был холодный. Но своему оружию это можно было простить. Кое-как хватая за рукоятку, и не сильно нацеливаясь, сжал на курок. Стоило только прогреметь выстрелу, как в комнату тут же ворвались мои бравые солдатики.
- Дует – жалостливо протянул я, указывая на открытое окно. План был почти идеален. Только моего довольства так никто и не оценил. Не найдя в пределах комнаты ничего опасного, копии поспешили выйти за дверь, так и оставляя меня один на один с открытой форточкой.
- Ну и гады же вы бессердечные, господа – фыркнул я, всё же поднимаясь с кровати. Прикрывая окно, бросил ненавязчивый взгляд наружу – фасад перед Штабом был совершенно пуст. И, что не маловажно, окончательно убран. Оторванные руки более не таились в траве. За место кровавых пятен теперь красовались огромные лужи. Всё было зачищено чуть ли не до блеска. До этого самого блеска, от которого никуда нельзя было убежать. Я захлопнул окно, про себя лишь недовольно чертыхаясь. Сутки, проведённые в комнате, теперь всё яснее превращались в какую-то муку. Я совсем не мог вспомнить, чем вчера скоротал время – разговоры вылетели из разболевшейся головы очень свободно и почти непринуждённо. Я знал наверняка – мне нужно было развеяться. Хотя бы немного.
Я открыл двери, моментально натыкаясь на спину одного из своих «новых друзей». И, кажется, именно в этот момент понимая, что спина эта идеально вписывается в дверной проём. Не больше, ни меньше – просто фантастика какая-то.
- Двигайся, двигайся – я недовольно сощурился, пихая секьюрити под лопатки. Тот нехотя отошёл в сторонку, оборачиваясь ко мне. Ну и видок должно быть у меня был – пролежать целую ночь, упершись лицом в подушку – это вам не мелочи.
- И без комментариев, хорошо? – я прихмыкнул, видя, как они уже собрались что-то сказать. Уверенно шагаю в коридор, надеясь хоть кого-то встретить. Но пути урезаны – двери в концах сектора прикрыты, что необычно.
- Это что? – я непонятливо смотрю на охрану, указывая пальцами за прикрытые двери. Те только пожали плечами, ни о чём мне не говоря. Я снова посмотрел на прикрытые проходы. Что же это за «не покидать территорию Штаба» такое? Эту территорию для меня урезали раз в тысячу. И это нормально?
- Нет, это не подходит… - наивно глядя на единственных оставшихся людей, я напрасно тратил своё время. Они вновь стали пожимать плечами, будто отвечая «ничем не можем помочь». И тогда я поймал себя на мысли, что стоило всё же самолично взорвать особняк Традитора. По крайней мере, эта изоляция была бы заслуженной местью. А так… проста травля, не иначе.
Я прошёл к дверям в концах коридора, пытаясь дёргать за ручки. Замки были самые что ни на есть обыкновенные – пара выстрелов смогли бы запросто вынести механизм, выпуская меня наружу. Проблема была лишь в том, что стрелять мне, на самом деле, тоже запретили. Пистолеты пока ещё не забирали лишь из искренней, наивной веры в моё послушание. И пока я действительно слушался. Потому что ещё не знал ответа на главный вопрос.
- Вы хоть покушать принесите, что ли… - я сделал разочарованное лицо, уходя обратно, в свои «царские хоромы». День обещал быть безумно длинным, тем временем как стены продолжали безудержно давить со всех сторон.
Комната Фидуса Каниса
спустя пару дней, ближе к ночи
Сидя в углу комнаты я безудержно собирал и разбирал пистолеты, совершенно не обращая внимания на время. Сколько прошло дней с того момента, как я сижу здесь, без возможности выбраться? Свежий воздух из форточки больше не морозит – я, наоборот, с каким-то безумным упоением располагаюсь рядом с окном и чувствую прохладу. За все прошедшие дни я смог обдумать слишком много – голова витает в своей, особой «нирване», совсем не контактируя с телом. А руки не останавливали одно и то же занятие на протяжении целого дня. Чем я занимаюсь? Это моё хобби. Как не странно, но револьверы – единственное, что у меня ещё осталось. Может от того я и стал уделять им так много внимания.
Любопытные взгляды из-за двери становились всё более редкими. Может, я попросту привык быть под наблюдением. А может после нескольких дней «добротной» службы клоны действительно замаялись быть со мной такими осторожными. Я коротал свой досуг довольно безобидно, не привлекая к себе особого внимания. Только шурупы стучали по полу. Изредка хрустели кости – если я делал перерыв, и начинал тянуть затёкшую спину. Мне было скучно. И скука эта приобретала громадные размеры. Я не мог отделаться от скверных ощущений и продолжал метаться, не зная ответов на свои вопросы. Только разве это важно? Когда ты торчишь в четырех белых стенах, без возможности с кем-то поговорить, куда-нибудь выйти, что-нибудь сделать, без малого неделю – все твои большие проблемы как-то непроизвольно тускнеют на фоне безделицы.
Меня тошнит от этой комнаты, от любопытных глаз своих охранников, от боли в пальцах, целый день развинчивающих и свинчивающих оружие. Мне не хватает здесь воздуха – я хочу выбраться наружу, в то время как «досрочным» освобождением даже не веет. Почему я всё ещё здесь? Почему не наплюю на все запреты и не сделаю то, что сейчас мне нужно? Что в тебе сломалось, Фидус?
«А что я теперь, собственно, должен делать?»
Вопрос до сих пор тяготит меня. Но редкие мысли как-то пробивают эту серую неизвестность – нужно валить отсюда. Валить куда-нибудь, лишь бы очутиться подальше от ненавистной белизны. Я с лёгкостью вскакиваю на ноги, но тут же приостанавливаюсь, вслушиваясь. За дверью необычно тихо. Не просиди я с этими товарищами столько дней, мог бы даже подумать, что там никого нет. Но стоило действовать аккуратнее. Не из-за боязни. Мне совсем не хотелось поднимать шумихи – я надеялся лишь немного отдохнуть от своего аморального ареста. В этом не могло быть ничего предосудительного.
Я выглянул в окно, примеряясь. Для прыжка не так уж и высоко, если быть откровенным. Проблемой могло стать моё триумфальное возвращение на место. Будь я хоть двадцать раз особенным, а по вертикальным стенам карабкаться я не умел.
«Да здравствует импровизация!»
Я кротко усмехнулся своей мысли, затыкая за пояс собранные револьверы и поднимаясь на подоконник. И прежде, чем слетел с карниза – успел глянуть на дверь. Всё та же гнетущая тишина. Наверняка подумали, что заснул.
Шлёпаясь ногами об землю, я замираю на пару секунд. На лице пробегает целый фейеверк эмоций – от «вот чёрт» до «Господи, почему же это так больно»? Я сжал зубы, недовольный приземлением. И поспешно умотал вместе со своими отбитыми пятками к выходу. Всё, чего мне хотелось – упереть как можно дальше от этого здания. Пусть даже времени у меня не слишком много.
